Борьба с допингом в спорте продолжается, и за последний год мы узнали столько нового и интересного, что осмыслить и проанализировать все это стало делом весьма непростым. Причем то, как это освещалось в газетах, только уводило от понимания истинного положения дел и затемняло смысл происходящего.

Допинговые страсти в США

Если начать наш обзор с США, то там допинговые скандалы не прекращаются, и материала для них действительно хватает. В марте 2002 года вышел специальный номер журнала «Sports Illustrated», посвященный проблеме употребления стероидов в бейсболе. Американцы никак не могут пережить, что несколько лет назад один из самых выдающихся игроков Кен Каминити признался, что выдержать нагрузки и добиться таких потрясающих результатов ему помог андростендион — один из самых эффективных прогормонов, превращающийся в организме в тестостерон. Для миллионов американских бейсболистов Каминити был кумиром и образцом для подражания, и сколько из них потом стали потребителями прогормонов можно только догадываться. Ведь все прогормоны в США легально выпускаются под видом пищевых добавок, или супплементов, и для их покупки не требуется рецепт. Даже в магазин идти не обязательно, все без проблем можно заказать через Интернет. По свидетельству газет, оборот американского рынка анаболиков и прогормонов за 2002 год впервые превысил один миллиард долларов. Последняя бейсбольная новость — смерть 23-летнего игрока. В биожидкостях его организма был найден эфедрин, входящий в состав многих пищевых добавок и смесей для снижения веса. И все равно Бейсбольная лига США никак не может решиться на проведение тестов в высшем дивизионе, ограничиваясь пока низшими фармклубами. Игроки не против самих тестов, однако высказывают опасения, что результаты анализов будут использованы для расправы с неугодными членами команды. А бейсбольный мяч тем временем после мощных ударов наследников Каминити все чаще и чаще летит далеко за пределы стадиона.

Другая крупнейшая американская спортивная организация, Лига американского футбола, проводит тесты с 1990 года, но результаты официально не раскрываются и не обсуждаются. Известно только, что положительные пробы на тестостерон и 19-нортесто-стерон (нандролон), являющиеся в основном следствием применения прогормонов, вообще не рассматриваются Футбольной лигой как допинговые. Ведь и тестостерон, и нандролон вырабатываются организмом человека, так что налагать санкции на своих игроков-миллионеров за превышения допустимых соотношений или концентраций стероидов было бы крайне неразумно. На защиту игроков сразу встанут самые высокооплачиваемые и профессиональные адвокаты, и судебные разбирательства могут привести к финансовым санкциям против самой федерации. А что касается эфедрина, то Лига решительно запретила его еще в 2001 году, тоже после внезапной смерти одного из игроков.

На фоне стероидных и эфедриновых проблем в бейсболе допинговые разоблачения и страсти в легкой атлетике США были не очень заметны. В ноябре 2002 года в течение буквально пары дней умирают Принц Александр де Мерод, многолетний руководитель Медицинской комиссии МОК и подкомиссии по допингу, и две звезды американской легкой атлетики 80-х годов: Бен Плакнехт, экс-рекордсмен мира в метании диска, и Ким Галлахер, неожиданно для всех ставшая в 19 лет призером Олимпиады-84 в Лос-Анджелесе в беге на 800 м. Американская пресса всем воздала должное. Принцу де Мероду, одному из самых великих деятелей спорта прошлого века и большому оптимисту в деле борьбы с допингом, припомнили необъяснимое исчезновение документов из закрытого сейфа в его президентских апартаментах во время Олимпиады в Лос-Анджелесе. Там были данные по 8 или 9 положительным пробам, принадлежавшим очень известным спортсменам. Было решено не разглашать это событие в течение 10 лет. Но до сих пор не известны ни имена спортсменов, ии названия обнаруженных препаратов.

Смерть 38-летней Ким Галлахер заставила вспомнить о ее наставнике, Чаке, самом скандальном тренере в американской легкой атлетике в 80-х годах, косвенно уличенном в возне со стероидами, пожизненно отстраненном от работы в спорте, но восстановившем свое право на работу через суд. Ким все время была с ним, ее постоянно брали на допинг, однако она не попалась ни разу… А смерть Бена Плакнехта напомнила о его нереализованной мечте стать чемпионом Московской олимпиады в 1980 году и дисквалификации за применение анаболиков в 1981-м.

Той же осенью 2002 года мировая пресса активно отреагировала на попытку звездной пары Марион Джоунс и Тима Монтгомери, ставшего рекордсменом мира в беге на 100 м, потренироваться в Торонто у Чарли Френсиса. Френсис тренировал печально известного и великого Бена Джонсона плюс таких звезд, как Анжела Исаенко-Тейлор или Марк Маккой. И как только мировая пресса не поносила Френсиса, получившего право снова заниматься тренерской деятельностью! Называли Чарли-химиком и т.д. Хотя если почитать книгу самой Анжелы Исаенко (Running Risks, Macmillan Canada Publishing Co.,1990), то картина получается иная. Чарли Френсис предстает во всем своем величии, скромности и доброте. Он имел 10,42 в беге на 100 м и участвовал в Мюнхенской олимпиаде в эстафете 4х100 м. Рассказывается, как он возился с бегунами с Ямайки, пробивал им сборы и минимальную финансовую поддержку, чтобы они могли иметь деньги на завтрак и поездку на трамвае на тренировку. Какая была радость, когда его группе выделили деньги, чтобы на старом автобусе можно было поехать на сборы в тепло, в США. Френсис не пропускал ни одной тренировки, он ставил тсхнику и добивался уникального прогресса у самых разноплановых атлетов. Как только его герл-френд заикалась о том, что он весь в работе и не уделяет ей должного внимания — она тут же получала отставку.

Из книги видно, что Чарли вообще не планировал применять анаболики до тех пор, пока его спортсмены не добились права участвовать в европейском турне. И тут со всех сторон ему стали советовать, что ехать на соревнования в Европу, где все давно практикуют стероидную подготовку, без аналогичной подготовки — значит обречь себя на провал и сделать такую поездку последней в своей карьере. Только под таким напором он согласился, поскольку сам в этом не разбирался. Тут же нашелся какой-то доктор, который всем вкатил по инъекции 250 мг тестостерона и прописал прием дианабола (метандростенолона). Естественно, всех бегунов, как говорят, «разнесло, повязало и перекосило». Френсис такую программу прекратил, но серьезно задумался. А когда появился доктор Астафан, достаточно опытный специалист, то они стали работать в паре. Все это потом завершилось мировыми рекордами Бена Джонсона, его победой и допинговым скандалом в Сеуле — и классической фразой Френсиса о том, что всякий, вышедший на старт без фармакологической подготовки, обречен на поражение… Нам здесь важно отметить, что каждый — и Френсис, и Астафан — занимался своим делом. И вот с таким специалистом, как Френсис, умеющим квалифицированно тренировать на фоне фармакологической подготовки, у кого тренировочная программа подчинила себе фармакологическую, а не наоборот (как это сейчас сложилось сплошь и рядом в современном спорте), и захотели поработать Джоуис и Монтгомери. А пресса и ее вдохновители все преподнесли в совершено искаженном и даже перевернутом виде.

«Фальшивые обвинения»

В апреле 2003 года доктор Вейд Эксум (Wade Oxum), в свое время член советско-американской программы по борьбе с допингом, объявил, что еще в 1988 году во время отборочных олимпийских соревнований в Индианаполисе было 8 положительных проб на допинг, из них три принадлежали бегунам, ставшими в дальнейшем в Сеуле олимпийскими чемпионами. Это были Карл Льюис (100 м и длина), Джо ДеЛоач (200 м) и Андре Филипс (400 м с/б). Сколько поднялось газетного шума! Однако ИААФ объявила, что ей были известны результаты тех проб. Там были небольшие концентрации эфедрина, псевдоэфедрина и их метаболитов, ниже того уровня, когда эти соединения засчитываются как допинг. Более того, такие концентрации можно было списать на неумышленное применение супплементов, что и сделал Льюис в своей объяснительной записке 15 лет назад. Поэтому Президент ИААФ Ламине Диак официально и достаточно резко в передовой статье «IAAF News» № 61 от 30 апреля 2003 года назвал эти случаи «фальшивыми обвинениями» в адрес всей легкой атлетики и Карла Льюиса, «одной их наших легенд», и закрыл их для дальнейшего обсуждения.

Дело лыжниц

Российская пресса тоже постаралась в превратном толковании допинговых скандалов, выпавших на долю российских спортсменов, точнее спортсменок. Дело наших лыжниц, олимпийских чемпионок Ларисы Лазутиной и Ольги Даниловой — просто классический пример одурачивания читателей. Тут все дело было в том, что и Лазутина, и Данилова дважды попались на дарбепоэтине — новейшем аналоге эритропоэтина (ЭПО), еще в декабре 2001 года во время этапов Кубка мира. Фактически с этого момента они уже были уличены в применении допинга. Это есть ключевой момент всей истории, который упорно замалчивали все наши газеты. Потому что после уяснения этого факта вся история превращается в тривиальный допинговый случай, а события во время Олимпиады в Солт-Лейк-Сити приобретают логичный и объяснимый вид.

Логично и объяснимо и то, что Международная федерация лыжного спорта решила не объявлять результаты декабрьского допинг-контроля до начала Олимпиады, чтобы не спугнуть остальных любителей допинга. Это ее право. Такой подход позволил поймать на дарбепоэтине во время самой Олимпиады не только Лазутину и Данилову (уже по третьему разу!), но и еще одного олимпийского чемпиона — Йохана Мюллега. А каким бы он мог стать суперчемпионом всех времен и народов… Подводя итоги Олимпиады, доктор Дон Кетлин, директор антидопинговой лаборатории США, объявил, что через его лабораторию прошло больше сотни проб с косвенными данными о том, что проводились манипуляции с дарбепоэтином и ЭПО. Однако практически все спортсмены закончили прием этих препаратов заблаговременно, следуя неписаному закону: перед главным стартом на неделю раньше прекрати все, что ты обычно принимаешь. Те, кто нарушил этот закон, попались.

Таким образом, факт повторного обнаружения дарбепоэтина у наших лыжниц и Мюллега стал достойным и успешным завершением программы совершенствования антидопингового контроля в спорте. Ведь то, что доктор Дон Кетлин совместно с фирмой AMGEN, выпускающей дарбепоэтин, разработали методику его определения и внедрили ее перед Олимпиадой, является огромным шагом в деле борьбы с допингом. Это вообще беспрецедентная акция такой фирмы, как AMGEN, потому что она на этом сознательно пошла на потерю огромной выгоды от будущих покупок своего продукта спортсменами. Ведь давно не секрет, что 60-70% всего синтетического гормона роста и эритропоэтина покупают спортсмены.

Потом был позорный для российского спорта суд в Лозанне, где российская сторона в лице г-на Дурманова, директора Антидопинговой инспекции ОКР, пытаясь защитить наших лыжниц, а по сути идя против всего цивилизованного мира и спортивной общественности, не смогла привести ни одного аргумента в их защиту. Если эта Инспекция действительно считает своей миссией защищать наших спортсменок, то их надо было защищать еще до декабря 2001 года от тех безответственных околоспортивных деятелей, которые вводили нашим лыжницам дарбепоэтин накануне Олимпиады.

Печальный итог этому делу подвел наш великий тренер по лыжному спорту АА. Грушин в интервью газете «Московский комсомолец» от 24 мая 2003 года, указав на главного виновника скандала — Александра Кравцова, генерального директора спортклуба «Роснефть: «…На Олимпиаде произошел допинговый скандал — жуткая вещь! Виновники подобных скандалов во всех цивилизованных странах наказываются. Ни одного аналога нет, чтобы никого не наказали за подобный скандал г-н Кравцов несет прямую ответственность за этот скандал — как личный тренер Лазутиной, как человек, финансирующий подготовку. И мало того, что он попался, так еще целый год вешал общественности «лапшу на уши» — что все решит суд, суд покажет и т.д. И мы все слушали эту чушь. Прошел год, суд давно завершился, пошла дисквалификация, отобрали медали, а г-н Кравцов не только не пострадал, он еще стал и главным тренером сборной. Еще один скандал — и он будет, наверное, президентом Олимпийского комитета». Сразу после этого интервью компания «Роснефть» объявила о прекращении финансирования лыжного спорта России с 1 июня 2003 года.